Около двадцати вражьих тел остаются позади. Начинаем приступ последней комнаты. Иза-за угла вылетает сноп ледяных игл. Кмет, зараза! Парни приседают на колени, прикрываясь штурмовыми щитами. Из укрытий Серафим и Тимофей продолжают удерживать под огнем коридор.

— Всем — прекратить стрелять, прием! — приказываю.

Выстрелы обрываются, и я закидываю в комнату связку осколочных грант. Град взрывов. Пол трясется, сверху сыпется штукатурка. Вперед, Фалгор. Еще не отгремело эхо, как делаю кувырок, еще один и шустро закатываюсь в горящую комнату.

— Сеня, дурак, куда! — слышу в передатчике в ухе крик Тимофея.

Моя нянька несется следом, но я уже принимаюсь за двоих бандюг внутри. Взрывами их нормально шатнуло. Мотают головами, ртами хлопают. Не долго им осталось. По паре Рарогов каждому, шаг навстречу, одному короткая очередь в голову, второму кулаком по зубам. Последнего пока не добиваю. Этот — глава шайки по имени Гринч. Как раз он и ледовик.

— НЕ ШЕВЕЛИСЬ, СУКА! — Тимофей подскакивает и макает бандита щекой в пол. Ствол автомата вдавливает ему во вторую скулу. — Только дернись, падла, спущу курок. Без доспеха сиди. Понял, сука? Кивай, если понял!

Судорожно дерганье избитого лица, и Тимофей чуть отводит в сторону автомат. Вороненый ствол теперь ласкает бандиту шею.

Внутрь заглядывают остальные бойцы. Серафим, вместе со всеми пройдясь по развороченной комнате и осмотрев мертвых бандитов, докладывает:

— Чисто, господин.

Вот, к нам заглянул сам Префект Очевидность.

— Что бы я без вас делал, хлопцы. Тимофей, дай погляжу на этот бекон.

Слуга чуть отклоняется, пропуская меня. Снимаю балаклаву, чтобы Гринч мог видеть мое лицо. Хотя, может, уже успели забыть.

— Дворяненок? — поражается он. Не успели, значит.

Присаживаюсь на корточки. У нас где-то двадцать минут прежде, чем полицейские заявятся. В такие места они не торопятся.

— Вчера в два часа дня, на Бассейновой улице парочка твоих свиней напали на моего человека. Кто вас, мразей, нанял?

— Не было такого… — пораженный выдох. — У-а-а-а!

Тимофей хреначит его берцем по ребрам. Не снимая доспех.

— Говори, СУКА!!! — новый удар.

— А-а-ах…правду, говорю, чесслово! — ноет бандит. — Мамой клянусь, не мои били вас! Три недели назад мои, а вчера нет.

— Врешь. Три недели назад это я бил твоих, — достаю из разгрузки снимки «кабанов» с уличных камер и швыряю в лицо главарю. — Вот эти свиньи ошивались неподалеку от Бассейновой. Узнаешь? Они здесь?

— Не здесь, — мычит «кабан». — Это Нитро и Дрюня Метелкин. На точке дежурят на автозаправке под городом.

— Звони, — Мое психическое присутствие усиливается, отдаваясь ударной волной в голову Гринча. — Спрашивай, кто нанял твоих свинтусов. Не скажут — буду тебя живьем резать.

Дрожащей рукой бандит достает мобильник из кармана и набирает номер по громкой связи.

— Гринч? — отвечает пьяный голос. — С какого бодуна? Время видел?

Тимофей пододвигает ствол к самому подбородку бандита.

— Дрюня, придурок, что ты забыл вчера на Бассейновой улице? — спрашивает глава «кабанов».

— Я…

— Кто тебя нанял избить слугу пацана тайком от меня? Говори, Метелкин, живо!

— Блин, Гринч, не злись, мы поделимся наваром, там немного совсем…

— Кто, млять!

— Люди Груздевых это, — торопится Дрюня. — Ты только не злись, Гринч, успокойся. Половина твоя…

Выхватываю мобильник и отрубаю звонок. А я-то, грешным делом, подумал на Свиридова. Ай нет, просто отец Иры со мной в игры играет. К ногтю решил прижать. Кузьма Станиславович, не с тем юнцом ты связался. Ох, не с тем.

Выпрямляюсь и подхожу к Лебедю, ожидающему с «калашом» наготове:

— В темпе выясните у главного бекона, где находится та точка на заправке. Будет нашей следующей остановкой сегодня. Этих Нитро и Дрюню Метелкина схватим живьем. Кстати, нужно им в усадьбе клетку подготовить. Но это уже в дороге дашь распоряжение. Скоро полицаи нагрянут. Проследи, чтоб следов не осталось.

— Понял, и куда потом паскуду? — кивает Лебедь на распластанного Гринча.

А то непонятно.

— В расход, — пожимаю плечами.

Прошла полночь, наступил рассвет, и утро застает меня в кресле в гостиной. Читаю на планшете новости, вытянув ноги на низком табурете. О погроме на окраине уже выложили сводки. Журналисты спихнули убийство «кабанов» на заезжие банды гастарбайтеров. Типа, не поделили контрабанду, приехали в Тверь, разобрались, уехали. Ну никто и не расстроился. Спальные районы всё же стали чище от криминала.

— Барин, а вы чего в школу не собираетесь? — на пороге застывает Дося с бельевой корзиной в руках. Рукава блузки засучены до локтей, обнажая крепкие белые предплечья. Русые волосы стянуты в тугую косу, переброшенную на грудь.

— Сегодня не пойду, — отмахиваюсь и на хмурый взгляд служанки судорожно придумываю отмазку. — Спину, кажется, потянул на тренировке.

Демонстративно морщась, потираю плечо. К болотопсам скучные уроки, да и клуб переживет без меня один день. В выходные все равно едем на турбазу, наверстаю пропущенную тренировку с лихвой.

Дося внимательно смотрит на мои потуги.

— Это на ночной-то? — подозрительный зырк. — Тренировке?

— А! Возможно. — Извини, красавица, не на того напала. Однажды я угодил в плен зеленомордым, и даже на дыбе, сделанной из костей моих убитых легионеров, не сдал сведения.

Но Дося тоже не лыком шита. Отставив корзину на журнальный столик, подходит ближе.

— Что-то случилось? — приподнимаю брови.

— Случилось, — она важно кивает и обходит кресло сзади. — Спина у вас случилась, барин. Дайте-ка.

Тонкие сильные пальцы падают мне на шею и начинают мять. Спускаются ниже, разглаживая скопления напряженных мышц.

— Мм…неплохо, — вырывается из моих губ.

— Я рада, барин, — в голосе Доси слышится улыбка. — Меня бабушка научила. Она банщицей у дворян служила. Кроме как стегала благородных березовыми и кленовыми вениками, еще делала массажики.

Ядрена кочерыжка. Боюсь, далеко не только массажики, Дося. Не только… Хотя Лизоньке, вроде, даже нравится ее работа.

Приятные манипуляции расслабляют тело. От опытных размеренных сжиманий я ощущаю настоящее удовольствие.

— Теперь каждый день буду вас мять по двадцать минут, барин. Быстрее пройдет, — обещается служанка прежде, чем, взяв белье, уйти в прачечную.

Как водится после света приходит тьма. В моем случае, это звонок Кузьмы Груздева:

— Арсений, мне доложили, что вчера в нашу больницу доставили твоего избитого слугу, — голос у главы обеспокоенный. — Всё хорошо у тебя, мальчик мой?

Закатываю глаза. Нет, ну что за подлость? Впрочем, играет неплохо. Анарий-Маска, вот твой потенциальный ученик. Хотя многие местные дворяне не хуже…в смысле не лучше. Это я один такой, прямой, как залп крейсерской пушки. Но сейчас придется стреножить гордость.

— Кузьма Станиславович, куда там! — яростно восклицаю. — Это Свиридовы напали на моего Тимофея! Они уже не впервые меня доканывают! Хотят мой завод забрать, разбойники! Но я так просто не сдамся! Анатолий хочет войны — он ее получит!

— Успокойся, сынок, — по-отечески успокаивает Кузьма. — Разберемся, не горячись. Тут главное решать на холодную голову.

— Вы…вы поможете мне? — больше надежды в голосе, Фалгор. Представь, что ты играешь пьесу. Жизнь ведь такой же театр.

— Конечно, Сеня, даже не сомневайся, — глава решителен, как легионер на передовой. — Я с тобой, парень. Думаю, что даже без войны справимся. Если мы с тобой покажем поразительную сплоченность, Свиридов сам отступит. Со мной Толя побоится связываться, уж поверь, — слышу, как он усмехается.

Ха, неужели хочет меня через брак повязать со своим родом? А через жену прибрать к рукам завод что ли? Или к чему это всё? Не-епо-оня-я-ятно-о…

— Кузьма Станиславович, — осторожно спрашиваю. — Спасибо огромное, а как мы покажем «сплоченность»?

— Вот это уже не телефонный разговор, Сеня. Давай-ка я с наследником и Ирой приеду к тебе часика в четыре и обговорим вариант решения. Уверен, ты даже обрадуешься.